День выдался пасмурный. Небо давило на горизонт непроницаемым белёсым покровом, сквозь который едва намечался голубоватый диск солнца.
Начинался прилив. Прежде лениво лизавшие песок волны вдруг принялись догонять друг друга, словно старались поглотить и упрятать под собой всё пространство пустынного пляжа, устланного мягким одеялом пошедшего рябью тонкого песка.
В отдалении от воды сидела белокурая женщина. Ветер обвивал её своим горячим дыханием, гладил плечи, путался в волосах, ластился, точно верный хозяйке пёс, зарывая в мягкий шелк песка пальцы маленьких ступней. Она не двигалась, словно не замечала ласки. Большие в пол-лица глаза жили на её мелком лице собственной жизнью, то высверкивая, то затухая в ответ на довольные взвизгивания резвившейся на мелководье девчушки. Та прыгала по волнам, соревнуясь с ними в быстроте, но бурлящая вода пока одерживала верх над недостаточно ловкими ножками, которым ещё только предстояло окрепнуть и вырасти, и может быть однажды уверенно пройти по сияющей морской глади, покорно пружинящей под каждым шагом. Мелкие кудряшки льняных волос девочки взмывали вверх, тяжелели, напитываясь водой и закручиваясь в тугие спиральки, рассыпались по плечам. Её заливистый смех дрожал в вышине звонкими переливами. Она знала, мама наблюдала за ней и оттого старалась ещё пуще. Больше
